Конюс Юлий Эдуардович

Родился 18/30 января в Москве. Скрипач, музыкальный педагог, композитор. Первая скрипка Большого театра, затем Нью-Йоркского симфонического оркестра (1893-1894) и оркестра Колонж в Париже (1985). Преподаватель Московской консерватории (1895-1901), Музыкально-драматического училища Московского отделения РМО, Русской консерватории в Париже. После революции эмигрировал. Жил во Франции, Польше и Западной Белоруссии (г. Новогрудок). Автор ряда католических песнопений. В 1939 г. в результате изменения государственных границ оказался на территории СССР. Жил в Москве у брата. Скончался 3 декабря в с. Меленки Владимирской области.
Юлий Конюс (1869–1942) был блестящим скрипачом и талантливым композитором, любимым учеником П. И. Чайковского. Первая половина его жизни отмечена выдающимися достижениями: окончание с золотой медалью Московской консерватории по классу скрипки, успешные сольные выступления в России, во Франции, в Америке, яркое исполнение камерных произведений, оставшихся в истории русской музыки, например, трио Чайковского “Памяти великого артиста” (С. И. Танеев, Ю. Э. Конюс, А. А. Брандуков; 1891) или “Элегическое трио” Рахманинова (Рахманинов, Конюс, Брандуков; 1894).
Юлий Конюс вел в Московской консерватории класс скрипки (1893–1901), а затем был концертмейстером первых скрипок в Большом театре (1906–1909). В 1919 году покинул Россию и вернулся на родину предков во Францию, после чего в течение более двадцати лет имя Юлия Конюса, как и имя его великого друга Рахманинова, с которым Конюс долгие годы состоял в активной переписке, было практически предано забвению в России. (Кстати, их письма друг к другу опубликованы в томе, который так и называется - «Переписка Рахманинова».)
А в 1940 году Юлий Конюс вернулся в Москву. Как это произошло? Существует несколько объяснений. Одно из них приводится в статье музыковеда Т. Ю. Масловской “Юлий Конюс. Возвращение на родину”. Там говорится, в частности, что Конюса Москва притягивала как магнит. В конце тридцатых годов он стал продвигаться к русской границе. С этой целью поехал погостить в Польшу. И наконец его мечта осуществилась.
Не надо быть большим знакотом советской истории, чтобы усомниться в видимой легкости реализации подобной мечты. Поэтому лично я больше склонна доверять версии Кены Иосифовны Видре, чьи воспоминания о Конюсе были опубликованы в 2005 году в журнале «Нева».
Отвечая Масловской, она пишет: «Позволю себе сказать: все было не совсем так, и даже совсем не так. Юлий Эдуардович нам рассказал, что где-то в году 1938-м, устав от трудностей жизни (он, впрочем, никогда не жаловался), поехал в Польшу, в имение своей племянницы Олечки, русской парижанки, пианистки, вышедшей замуж за графа Хрептовича. Хотел отдохнуть и спокойно поработать, да и застрял.
Напомню, что тем временем после заключения злополучного договора между фашистской Германией и СССР гитлеровские войска вторглись в Польшу. Так началась Вторая мировая война.
Из воспоминаний Наталии Георгиевны Конюс, племянницы Юлия Эдуардовича, известной балерины, мы узнаем, что сразу после вторжения германских войск Ю. Конюс послал ей письмо с просьбой получить разрешение на его приезд в Москву в гости к ней. Н. Г. Конюс начала хлопотать, но события развивались быстрее. Советские войска вторглись в Польшу с востока и с завидной синхронностью с германскими войсками стали занимать восточные районы Польши.
Очень скоро имение Хрептовича было занято советскими войсками. Графа, его жену и их гостя арестовали и препроводили в минскую тюрьму — ведь Хрептовичи считались богатыми людьми. В этой критической ситуации Юлий Эдуардович проявил свойственные ему силу духа и собранность. Он обратился за помощью к бывшим коллегам по Московской консерватории, старым приятелям — органисту Гедике, пианисту Гольденвейзеру, композитору Глиэру. Друзья не подвели. Скоро Юлия Эдуардовича освободили, разрешили жить в Москве и даже работать.
Думаю, этому способствовали два обстоятельства. Во-первых, Конюс был французским гражданином; во-вторых, формально он не являлся эмигрантом, в Белом движении участия не принимал, покинул же Москву в 1919 году с разрешения новых властей как французский подданный.»